– Это не для тебя, – ответил Кот. – Это для Тристана.

И тут я улетел, выброшенный наружу – туда, где вообще не существует никаких переключателей выброса.

Я, наверное, отрубился на пару секунда – там, на поле грязи, – потому что, когда я открыл глаза, то увидел улыбающееся лицо, склонившееся надо мной.

– Я не знаю, как ты это сделал, приятель, но эта змея просто взорвалась! Бамц – и все! Это было потрясно.

Я почувствовал сильную руку, схватившую меня под плечом и поднявшую меня на ноги. Я уставился прямо в лицо юного азиата. Лицо, залитое дождем – сумеречным дождем. Его черные волосы падали на глаза, но я видел в них жизнь и энергию.

– Иди, приятель, – сказал он. – Не знаю, что у тебя на уме, но пусть у тебя все получится.

Он взял меня под руку и отвел туда, где ждала Твинкль. Я все время оглядывался – боялся, что змея вернется за мной. Но никакой змеи не было, никаких цветов, ничего – просто серый дождь, бьющий по воде озера.

Я упал в объятия Твинкль.

Она потянулась к моему лицу, чтобы смахнуть какую-то грязь. Приятное ощущение – это ее прикосновение. Я взял азиатского парня за руку. Он улыбнулся. Я видел, как остальные ребята бегут со всех ног – прочь от одинокого копа. Он стоял совершенно голый, под дождем, подростки растащили его одежду, и, можно даже не сомневаться, прикарманили пистолет. Коп, ясное дело, выглядел жалким и потерянным – розовый и дрожащий под осенним дождем.

– Ладно, удачи, – сказал азиат и ушел, скрывшись в дожде. Музыка смолкла, систему вырубили; огни погасли, один за другим, и воцарилась тьма.

Полночь.

Твинкль взяла меня за руку. Я по-прежнему был по уши в собачьем дерьме, но я уже не переживал – дождь смоет всю грязь. А вот Существо у меня за спиной обвисло...

Мертвым грузом...

Я вспомнил пальбу. Вспомнил, как падал под пулями. Но только теперь до меня дошло, куда эти пули попали.

– Они застрелили Существо, – сказал я Твинкль.

– Ты не волнуйся, – отозвалась она.

Но я не мог сдержать слез.

– Оно мертво, Существо.

Все, что я мог сказать. Все, о чем я мог думать.

Потому что теперь я уже окончательно потерял Дездемону.

– Держитесь, мистер Скриббл. Большая Тварь спасла вас.

– Ради чего? – рыдал я. – Ради чего?

Потому что нельзя перекачать смерть за жизнь.

Даже в Вирте.

Озеро, мерцающее последними отблесками заката. Груда мертвой плоти – у меня за спиной. И мы с этой девочкой – бредем по берегу, вдоль кромки воды.

Направляясь в никуда.

Все дерьмо смыто дождем.

День Двадцать Четвертый

«Крутое дерьмо».

Конец поста

– Ты знаешь, где «Сливи Тув»?

– Конечно. Он за холмом. Мы его проезжали.

– Там работает Барни. Ты помнишь Барни?

Твинкль кивнула.

– Он поможет тебе. Ступай туда. Прячься за деревьями. Держись самых темных улиц.

– Мистер Скриббл...

Ее молоденькое личико было все мокрое после трипа.

– Теперь ты сама по себе, малышка, – сказал я.

– А как же ты, Скриббл? Что ты будешь делать?

– Да так, кое-что.

– Главное, верь.

– Правильно. Главное – верить. Иди.

И Твинкль пошла – в темное утро сквозь дыхание деревьев. Она оглянулась лишь раз.

– Не останавливайся, – крикнул я.

Не останавливайся.

Я сдернул с плеча одну лямку, потом другую, снял с себя Существо и положил его на землю.

Его мертвые глаза глядели прямо на меня.

То есть, наверное, это и были его глаза.

Существо, разумеется, было мертво. Две дырки в спине, куда попали пули.

Но мне оно нужно живым. Я достал из кармана Изысканное перо и вставил его в рот Существа, если это был рот. Сошло бы любое отверстие. Я колотил и колотил его в грудь.

– Давай! Ну, давай же!

Просунул перо еще дальше – вполне достаточно для воскрешения Лазаря, так почему бы и не для воскрешения Существа. Я молотил кулаками по его груди... думая о Битле и Мэнди, и о том, как я всех потерял... потерял ни за что ... молотил кулаками... снова и снова....

Ничего.

Нулевой эффект.

Его мертвые глаза.

Я потерял тебя, мой инопланетянин... и все уйдет вместе с тобой.

Я вытащил перо. Потом поднял тело и понес к берегу озера.

Опустил его в воду.

Существо на мгновение застыло на поверхности, пока вода не залила все его поры. Потом оно потонуло. Скрывшись под водой.

Все кончено.

Я обернулся туда, где азиатские подростки паковали свое оборудование. Дождь слегка поутих, и дорога, казалось, находилась за несколько миль отсюда, и поэтому создавалось впечатление, что я пока в безопасности и свободен. На какое-то время.

Но это лишь впечатление. Никто не бывает свободен и в безопасности, если он этого не заслужил.

Я подошел к деревьям, нашел то место в цветах, где когда-то, скрытые листвой, лежали мы с Дездемоной, доставляя друг другу радость и наслаждение. Озеро рябило между тенями и ветками, а от пера исходили вспышки желтого.

Пора отправляться.

Но куда? Тебе нечего дать взамен, Скриббл, так какой, вообще, смысл?

Я поднес перо ко рту. Едва коснувшись нижней губы.

По тут же убрал, неуверенный в себе.

Так давно мы отправлялись под желтым в последний раз!

Я вставил перо в рот.

На этот раз – глубоко.

Почувствовал яркий блеск; изысканные очертания желтого.

Дездемона зовет.

В последние мгновения реальности я вытащил перо изо рта и положил его в карман. Изысканное Желтое вставило...

Дездемона, где-то...

Конец поста.

Странный дом

Желтый свет омывал мне лицо.

– Хорошо выглядишь, Стивен.

– Спасибо.

– Ты держался молодцом. Можешь собой гордиться.

– Да, я знаю. Но у меня, наоборот, ощущение, что я все запорол.

– Не надо так говорить. Ты прошел.

Я провел бритвой по щеке, обнажив участок кожи, и вытер пену фланелькой.

– Но я не достал того, что она хотела. Тебе знакомо такое чувство?

– А я о чем?

Я прополоскал бритву в раковине. Вода почему-то была грязной.

– Я очень хотел сделать ей приятное, понимаешь?

– Понимаю.

– Она так хотела ту сумку.

– Неважно, Стивен. Поверь мне. У нее все равно будет замечательный день рождения.

– Ты же знаешь Дез.

– Поверь мне. Я лучше всех ее знаю.

Я внимательно всмотрелся в эти глаза. Желтые глаза.

– Понимаешь, что я имею в виду?

Неоновая лампа над зеркалом бросала желтое сумрачное свечение мне на лицо. Свет казался почти густым, и воздух как будто сопротивлялся, когда я снова поднял бритву. Это была опасная бритва моего отца, та самая – острая-острая, наточенная на кожаном ремне для правки бритв, который висел рядом с раковиной. Папа терпеть не мог, когда я пользовался его бритвой. Но какого черта?! Не каждый день твоей сестре исполняется шестнадцать. Сегодня вечером я собирался отправиться с ней на прогулку. Я хотел выглядеть хорошо. И особенно потому, что...

– Я должен был раздобыть эту сумку...

– Стивен!

Я говорил сам с собой. Со своим отражением в зеркале ванной. Называл себя по имени.

– Как только Дез ее нашла, мне надо было сразу ее купить. Сразу. Но нет. Мне обязательно захотелось выпендриться. Сделать ей сюрприз.

– И тот парень украл ее у тебя.

– Дело не только в этом...

– Ты купил ей что-то другое?

– Нет. Я...

– Ты вообще ничего ей не купил?

– Нет. Она больше ничего не хотела... черт!

Я порезался. Кровь упала в воду, закружилась в водовороте. Я потянулся за бумажной салфеткой, чтобы остановить кровотечение, и когда вновь посмотрел в зеркало, то увидел лицо отца...

О Господи! Я...

– Я же тебе запретил пользоваться этой бритвой.

Я... Я...

– Это бритва для взрослых.

– Папа... Прости меня.

Что это было? Где я? Что это за ощущение? Что это... думай... думай!